Лайонел улыбнулся, накрутив на палец кудрявую прядь ее волос.

— Девочка, которая то выпрыгивает из окна, требуя любви, то является в старейший город, куда побоялись бы прийти даже сильнейшие вампиры нашего мира! Не-ет, что угодно, но скучать мне не приходилось.

— Ты сердишься, что я не дождалась тебя?

Он с сожалением выпустил прядь ее волос.

— Ты бы не дождалась.

— Не правда! — Огненный шар в животе вновь разросся, дыхание затруднилось. — Я ждала бы сколько нужно, если бы только знала, что ты вернешься! Но все-все твердили одно: «Из Тартаруса не возвращаются»! А потом музыка у меня в голове стихла. Я боялась, старейшины убьют тебя, а я так и не успею ничего сделать!

Она видела, как медленно тает улыбка в кончиках его красиво очертанных губ, а лед в глазах заостряется.

Лайонел отступил и холодно произнес:

— Я встретился с тобой, чтобы попрощаться.

Катя шагнула к нему, но он отскочил от нее и, вытянув перед собой руку, попросил:

— Не надо. Когда Вильям встретил тебя, я не должен был вмешиваться!

— Что ты такое говоришь! — опешила Катя. — При чем здесь Вильям? Однажды мы бы все равно с тобой встретились! Даже твой брат так думает!

Лайонел покачал головой.

— Ты не понимаешь. Это не наша история. — Он провел по своим волосам, слова давались ему необычайно тяжело. — Это ваша история! Твоя и Вильяма.

— Рехнулся! — крикнула девушка. — Я люблю тебя! Тебя, слышишь! — Она делала шаг за шагом к нему, а он отходил, пока не подошел к самому краю льдины. Тогда он отчеканил:

— Ты должна быть с Вильямом!

— Нет. — Она остановилась и громче повторила: — Нет!

— Но ты будешь с ним, — голубые глаза стали еще прозрачнее, — потому что вы встретились, он нашел тебя. Вильям — ангел...

— Хватит, хватит! — выкрикнула Катя, зажимая уши ладонями и зажмуриваясь. — Я не хочу слышать, какой хороший Вильям, не хочу...

Молодой человек оказался рядом в ту же секунду, опустил ее руки и закончил:

— Вильям ангел, а ты, Катя, его бес. Вы нашли друг друга, чтобы освободить всех нас и обрести вдвоем вечность!

Девушка долго молчала, глядя на Лайонела, и впервые видела его таким взволнованным и растерянным.

— Какой бред, — наконец прошептала она и отвернулась. — Неужели, чтобы бросить меня, ты сочинил все это? — Катя посмотрела на него через плечо. — Трус! Просто скажи, что не любишь меня!

От яркой вспышки обожгло глаза, на какой-то миг девушка перестала видеть, все превратилось в один желто-красный цвет. А потом зрение постепенно вернулось, и она увидела огонь — он был повсюду, море полыхало от него.

— Что ты делаешь? — испугалась Катя.

Лайонел приподнял брови.

— Что я делаю? Ничего! Это делаешь ты!

— Но я... — Она прижала руки к животу, где горел шар, и почувствовала под пальцами, какой горячей стала собственная кожа. И девушка вдруг поняла: на балу у Важко, где ткань нижнего белья превратилась в пепел, и на приеме у сестер Кондратьевых, где вспыхнули волосы рыжеволосых дам, и в подземелье, где загорелась Анжелика, — все это сделала она. Огонь зарождался у нее в животе с гневом и порой вырывался наружу, неконтролируемый и яростный.

— Успокойся, — приказал Лайонел, гипнотизируя ее взглядом. — Управляй им!

Теперь она знала: ледяные осколки в его глазах не мог растопить ни один пожар на свете.

— Я не могу.

Молодой человек взял ее за плечи и тряхнул.

— Конечно, можешь!

— Скажи, что ты пошутил. — Она закусила нижнюю губу и умоляюще сложила ладони. — Я никакой не бес! И я люблю тебя, а не Вильяма!

Лайонел тихо рассмеялся.

— Ты подожгла льды Антарктики, а твои глаза по-прежнему чисты и невинны, как первый снег! Ты себялюбива и горда, безжалостна и бесстрашна. И если ты не бес, то я не знаю, кто!

Катя хищно прищурилась.

— И это мне говоришь ты — сам дьявол! Если кто-то и одержим бесом, то вовсе не я! — Девушка медленно опустилась на льдину и закрыла лицо руками.

— О Вильяме старейшины знали уже давно. Цимаон Ницхи следит за ним ни одно столетие, а за тобой — с вашей первой встречи. И в Тартарус меня вызвали не из-за донесения Анжелики, а потому что я вмешался в отношения, благословенные самим Создателем и, как считают старейшины, изменил ход истории.

Лайонел опустился рядом и обнял девушку за плечи. Она отняла ладони от лица и пораженно посмотрела на него.

— Они оставили тебя в Тартарусе, а Вильяма назначили на твое место, чтобы ты не мешал нам?

— Что-то вроде того. Старейшины хотели еще понаблюдать за вами, они до последнего сомневались, что ты действительно та самая!

— А теперь? Теперь уверены?

— Да.

Они смотрели друг на друга и молчали, а огонь вокруг них, точно волной, стало относить все дальше и дальше, пока не блеснул вдали и не погас последний кровавый язычок пламени.

Девушка подалась вперед и поцеловала Лайонела, но тот остался безучастен и смотрел на нее с горечью. Она осыпала поцелуями его лицо, шею, а когда он попытался отстраниться, прошептала:

— Не отталкивай меня, я так долго до тебя шла.

— Мы никогда не будем вместе, — подвел итог он.

Катя рванула молнию на куртке вниз, не переставая его целовать и шептать: — Ты можешь сказать им, что бес тебя соблазнил. Сказать, что бесы они — такие, настойчивые и бесстыжие. — Она стаскивала с себя одежду, отшвыривая ее в сторону.

Лайонел взял ее лицо в ладони.

— Ты должна будешь меня забыть. Если мы займемся любовью, расстаться будет еще сложнее.

Девушка неестественно засмеялась.

— Совсем не сложно! Помнишь, ведь ты ужасный любовник! И всем жителям Краснодара не хватит пальцев, чтобы сосчитать женщин, которых ты сделал несчастными!

Он улыбнулся впервые с их встречи искренно и весело. А она заплакала, уткнувшись лицом ему в шею.

Лайонел долго молчал, потом нежно погладил ее по волосам.

— И сделать несчастной еще одну мне, конечно же, ничего не стоит...

Глава 15

Голоса дрейфующих льдов

Они лежали на одежде, близко-близко друг к другу, голова к голове, рука в руке и смотрели на небо. Полярное сияние, точно изумрудная фата невесты расстелилось над ними, и под ним, как будто от слез, блестели звездные глаза ангелов, устремленные на льдину. Играл Рольф Ловланд «Обещание» и девушке хотелось, чтобы вечность для нее и Лайонела застыла тут — в айсбергах и льдах, посреди зеркального моря.

— Ты слышишь? — спросила Катя. — Это не музыка, что-то другое... монотонный, такой величественный и умиротворяющий гул, он то нарастает, то снижается.

— Это голоса, — ответил Лайонел, — голоса дрейфующих льдов. На их языке говорит Вселенная.

— А с кем они говорят и о чем? — удивилась девушка.

— С Богом. О чем? О Мироздании, о народах, зверях, о птицах, об истории, о тебе и обо мне, обо всем, что им известно.

— А Бог им отвечает?

— Нет, он слушает. Это бесконечный монолог, ведь им о стольком нужно Ему поведать.

Девушка прочертила в воздухе дугу, повторяющую изгиб изумрудной вуали сияния.

— Ничего прекраснее никогда не видела.

— Еще увидишь, — негромко сказал Лайонел. — В День Искупления для нас опустится мост с небес, и будет он из света, подобного свету Полярного сияния. И мы пойдем по нему к новой жизни, за нашими душами — к рассвету перерождения.

— День Искупления наступит, когда ангел и бес найдут и полюбят друг друга? — со вздохом спросила Катя.

— Не просто полюбят, а смогут быть вместе.

Девушка чуть повернула голову.

— А что, если все совсем не так? Что, если толкать беса в объятия ангела нельзя — и против правил? Нечестно!

Лайонел взглянул на нее, и голос его прозвучал жестко:

— Мы никогда прежде не были так близки к Искуплению, как сейчас. Если понадобится, Цимаон Ницхи и старейшины запрут вас в камере метр на метр. Восемьсот лет назад они отследили ангела и беса, но побоялись вмешиваться, а те не поладили! На этот раз старейшины сделают все возможное.